Я слышала как вернулась Алиса. Что-то тихонько напевая себе под нос, она поздоровалась с мамой и закрылась в своей комнате.

Я ждала, что она придёт ко мне в комнату; спросит, почему я так рано ушла, а я бы высказала ей все, что о ней думаю, я увидела бы, как она краснеет от стыда и, запинаясь, начнёт извиняться за своё предательство, а я вместо прощения скажу ей, как я ее ненавижу и как я жалею, что она моя сестра.

Но Алиса, видимо, не собиралась оправдывать моих ожиданий. Она посчитала должным выставить свою родную сестру на посмешище.

Я уткнулась лицом в колени и снова заплакала. Я все ещё была в этом злосчастном платье, подол которого был мокрым от слез. Я просидела в своей комнате более четырёх часов, заливая слезами вначале подушку, а потом и платье. Маме, не раз подходившей к моей комнате, чтобы узнать в чем дело, я врата, говоря ей, что у меня головокружение, и я пытаюсь уснуть.

Но что-что, а уснуть я не собиралась. Снова и снова я прокручивала в голове произошедшее. Снова и снова вспоминала слова, которые бросил мне вслед Артем… Снова и снова звучит в голове, как песня, поставленная на повтор, подслушанный разговор...

Снова и снова...

Как можно было быть такой дурой? Неужели нельзя было понять, что просто так Юля и Марина не позвали меня на дискотеку; Артем, который игнорировал меня до той перемены, просто так бы не пригласил меня, будь ему хоть сто раз меня жаль! А разве бы моя любопытная донельзя сестра только в субботу бы спросила, кто и что мне прислал? Это все было подстроено! И я могла бы угадать это! Но я была слепа… и позволила этим сукам водить меня за нос и опозорить меня перед всей школой.

«Я-то уйду, а ты как была жирная, так ей и останешься!»… «Мне стало жаль тебя»… «Он пригласил ее только потому что проспорил Егору»...

2

Я не заметила как уснула. Я проснулась уже заполночь. Я взяла с тумбочки маленькое зеркало и посмотрела на себя. Тёмные разводы под глазами и на щеках от туши, лицо слегка опухло от слез, спутанные волосы… Красотка.

Мне был просто необходим горячий душ. Я встала с кровати и направилась было в ванную, но тут увидела своё отражение в большом зеркале...

Я не могла поверить, что это действительно я. Я подошла к зеркалу ближе и… тут весь мой позор обрушился на меня новой волной. Я не могла одеть это и появиться на людях, нет, не могла! Не могла!!

Я отказывалась верить, что я отдела это… Прав был Артем, я выгляжу отвратительно… Благодаря платью, я могла сосчитать свои жировые складки на животе… Три… Я пыталась втянуть живот? Глупая...

А эти ноги? Я действительно оголила свои толстые ноги почти на 20 сантиметров выше колена? Я похожа на шлюху… Не хватало колготок в сеточку...

Руки… Эти ужасные руки… Не стоит одеваать платье без рукавов...

Я словно очнулась видела свое тело в первый раз. Вот, Олесь, твои обеды у бабушки. Вот твои булочки в столовой. Я вспомнила, с каким отвращением смотрели на меня окружающие. И сейчас я смотрю на себя с таким же отвращением и презрением.

Я осела на пол, так и не дойдя до ванны и снова заплакала.

3

Я проснулась рано, в семь, лёжа на холодном полу. Походу, я так и уснула, плача и проклиная судьбу.

Я поднялась и вновь посмотрела на своё отражение в зеркале. Подумать только, а ведь только прошлым утром я считала себя идеальной...

Горячий душ помог мне немного собраться с силами. Я вымысла волосы, оттерла лицо от туши, становясь похожей на прежнюю Олесю. С некоторыми изменениями.

Внешне я была той же Олесей. Но не внутренне. Меня словно окунули в ледяную воду. Я теперь смотрела на себя совершенно иначе. Я ненавидела и презирала себя и своё тело. Я ненавижу себя за то чувство голода, что испытываю сейчас.

Я решила голодать сегодня. Потом, вечером, найду в Интернете какую-нибудь диету и сяду на нее. А пока мне следует набраться мужества: сегодня будет воскресный обед. 

4

Я ненавижу эти обеды! И свою маленькую силу воли! Ненавижу! Я опять ела «как в последний раз»!!

Алисы с нами не было. Она пошла с Мариной и Юлей гулять. Или они сидят у кого-нибудь дома, перемывая мне косточки. И с ними, наверно, Артем.

Странно. При мысли об Артеме у меня больше не екает сердце, не потеют ладони, мне стало безразлично все, что связано с ним. Артем Линковский — он больше для меня никто, пустое место.

Лучше бы ещё и еда стала для меня ничем!

Я ненавижу себя за срыв.

Я ненавижу себя.

5

Будильник зазвонил ровно в половину восьмого, вырвав меня из объятий сладостного сна. Я нехотя протянулась, встала с кровати и отправилась в душ.

Сегодня будет трудный день. Я не сомневаюсь, что мой позор будет обсуждать вся школа. Уж девчонки постараются выставить меня на посмешище ещё больше.

Перед тем, как принять душ, я взвесилась. 84 килограмма. 84...

Из ванной я вышла расстроенной. Мне предстоит большая работа над собой... 

По пути я встретила Алису. Та улыбнулась. Я хотела наотмашь ударить ее по лицу, но появление мамы спасло мою сестру. К сожалению.

Я достала джинсы и блузку и, одевшись, посмотрела на себя в зеркало. Я снова чуть не расплакалась. Я выглядела ужасно. Джинсы были мне малы, они постоянно сползали с зада, а блузка, как и платье, облегала складки… И в этом я ходила в школу?

Я порылась в шкафу и нашла длинный белый свитер. Его плюс был в том, что он прикрывал зад, а минус… он был слишком тёплый. Но деваться некуда. Уж лучше в этом, чем в этой ужасной блузке.

… — Девочки, вы завтракали?

— Да, — соврала я под жалобный аккомпанемент желудка, который, к счастью, мама не услышала.

Краем глаза я заметила удивленное лицо Алисы.

— Да, — ответила она, и, в отличии от меня, не соврала.

Я размышляла о найденной в Интернете диетой, которая заключалась в потреблении воды в течении 30 дней. Я запаслась бутылкой холодной воды, чтобы избежать голода. 30 дней мне придётся мужественно держать себя.

«Я покажу им. Я стану стройной и красивой! Я всем им покажу!» Настроение слегка улучшилось, когда я представила себе ошарашенные лица этих сук и всех, кто позорил меня.

6

Я была права. Мой позор обсуждала вся школа. О, сколько же я о себе узнала… Помимо того, что я, якобы, предложила Артему встречаться, я ещё лезла к нему с поцелуем и намекала на интим «пока никто не видит». Стоило учительнице выйти из кабинета, как одноклассники громким шепотом (в лучшем случае) в сотый раз пересказывая друг другу приукрашенные подробности, называли меня глупой, жирной, слабоумной проституткой.

Наверно, они называли меня ещё как-то, но поскольку я была все время в наушниках, то я не могу точно сказать, кем я ещё являлась для них.

Но обиднее всего было поведение Алисы. Она восприняла все как должное. Она помогала Марине и Юле разносить слухи, распространять видео, показывала на меня пальцами, смеялась надо мной, когда я проходила мимо. Я возненавидела ее за это. И я ее никогда не прощу, даже если она будет умирать. Никогда.

Как же я хочу есть...

7

— Я чуть не забыла про питание! Где мой список… Так… Авилкин?

— Да.

— Альбанина?

— Да.

— У-у, какие мы голодные… Бурин?.. А, его в школе нет… Безукова? Да с двумя булочками?

Я со злостью посмотрела на учительницу. Она, что, специально это сказала? Но тут я вспомнила, что всю прошлую неделю, несмотря на печальный опыт в прошлый понедельник, я заказывала «да с двумя булками».

Но не в этот раз.

Игнорируя тот смешок, что пронёсся по классу, я тайком вытерла слёзы и твёрдым голосом ответила:

— Нет. Ничего.

Ксения Викторовна удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала. А я почувствовала, что горжусь собой.

Да, с сегодняшнего дня я начну меняться. Назло всем. И я никому не позволю больше опозорить меня.