Я чувствовала, что поступаю правильно. Особенно, когда я увидела на следующий день в школе перебинтованную руку Марины, я поняла, что была права. И что бы там не говорила мне Арго…

Арго была в шоке. Она называла меня ненормальной на протяжении всего остатка вечера, что я была у нее. «Я бы не была с ней такой милой, — сказала она. – Пусть страдает, ей же хуже. Какое тебе дело до нее?» Знала бы ты, милая Арго, как я буду страдать от этого…

На следующее утро я совершенно случайно заметила, что похудела. Я просто прошлась мимо зеркала, мельком взглянув на себя. Но как? Я же не утруждала себя диетами… Я слышала, что от нервных расстройств худеют, но не верила в это. Я действительно заметно похудела в объемах. Да и на весах пропала цифра 84, теперь на ее месте красуется 78.

Я пошла на кухню позавтракать. Мама приготовила мясной рулет. М-м, люблю мамин мясной рулет… Правда, это еда не для завтрака, однако, когда я разделяла еду? Сколько себя помню, я могла запросто съесть суп или макароны на завтрак, а на обед яичницу (правда, потом заедая ее булками, пирожными, пиццей и пр. вкусняшками).

Я села за стол, пододвинула к себе тарелку с рулетом и включила телевизор. О, отлично, я попала на утренние мультфильмы. Утро начинается просто превосходно, если не вспоминать, что я Лицейский изгой.

… Я… Я не могу понять, что со мной. Меня стошнило от одного кусочка рулета. Что такое? Может, он был просрочен? Да вряд ли, мама его вчера вечером приготовила. И мясо свежее… 

— Олеся, почему ты не в школе? С тобой все хорошо? 
— Да, мама, я просто плохо себя чувствую, — вяло ответила я. – Меня тошнит.
— Опять ты переела?- спросила мама, открывая окно.
Я кивнула, не став рассказывать маме правду.
— Ох, я сейчас принесу тебе таблетку, выпей ее, а как отпустит, то иди на учебу. Пропускать уроки ни в коем случае нельзя.

Я проснулась в половину четвертого дня. Желудок побаливал, но уже не так сильно, как утром. Меня мутило.
На тумбочке возле кровати стоял стакан с водой, пачка таблеток и листочек, на котором было написано домашнее задание. Спасибо, мам, я в таком состоянии буду делать его, безусловно.
Я попыталась подняться, чтобы взять ноутбук. Вроде все хорошо, только немного подташнивает. Я взяла ноутбук и легла обратно в кровать.
Пару сообщений от Арго, в которых не было чего-то важного. Новых записей в Сплетнях тоже нет. Абсолютно ничего нового.
Я убрала ноутбук и выпила воды. И тут же пожалела об этом. Как можно быстрее я добежала до туалета, параллельно заметив, что Алисы нет дома. Что же, тем лучше для меня, а то эта гадина еще бы и всем в школе рассказала, что меня тошнило. Хотя, она уже, наверно, сочинила «правдивую» историю, в которой в красках описано, почему меня нет в школе.

2

На следующий день мне лучше не стало. Как только я поднялась с кровати,  желудок скрутило, будто я проглотило с десяток живых змей. Я поспешно легла обратно в кровать, свернувшись в комочек, предвкушая «превосходное» утро в кровати.
Однако мама решила, что я просто притворяюсь. Она с силой заставила меня пойти принять душ  и собраться в Лицей. Она была неумолима, даже мои слезы ее не разжалобили.

— Нельзя пропускать учебу, – заявила она, когда я ей в очередной раз сказала про живот, садясь в машину. – Ты и так вчера прогуляла. Выпей таблетку! Тебе еще детей рожать, а ты жалуешься на свой живот.
И вот, я еду на заднем сиденье в Лицей, едва ли не крича от боли. Да как так можно?! Любая другая мама бы всполошилась, уложила в постель, вызвала доктора, а не отвезла на учебу! Неужели мама  не видит, что мне и правда плохо, и я не притворяюсь?!

Только когда мы подъезжали к школе, я заметила, что еду в Лицей без сестры. 
— Мам, а где Алиса? – спросила я, не обращая внимания на боль.
— Она ушла еще в начале восьмого. Сказала, что хочет пройтись пешком, — беспечно ответила мама.
Алиса? Пройтись пешком? Да еще и в такую рань? Мам, ты серьезно? Алиса терпеть не может ходить пешком, и она никогда рано не просыпается, спит до последнего. Хотя… в последнее время Алиса перестала быть такой, как раньше. Так что удивляться нечему.

… К моему удивлению, мое однодневное отсутствие не прошло незаметно. Помимо надоедливой классной «Где записка, подтверждающая твой вчерашний пропуск?» мое внезапное исчезновение заметили еще несколько человек. Так, например, когда я проходила мимо группы старшеклассников, одна девчонка с толстым слоем тоналки громко сказала «Видите, я же говорила, что эта толстуха придет, а вы умерла, умерла…» Не надейтесь на мою смерть. Я вас всех переживу.
Потом какой-то пацан крикнул мне «Где ты была вчера? Небось клиентов обслуживала?» Мальчик, ты так смешно и остроумно пошутил. Слышала бы тебя Арго, она бы от души и в простых словах сказала тебе, какой ты шутник и куда тебе пойти.
 

… — Безукова! С тобой все хорошо?
— Со мной все просто чудесно, Юлия Сергеевна, — интересно, она уловила сарказм в моих словах?
— Тогда подними голову с парты, — видимо, нет. – И слушай, что я говорю.
— Я немного плохо себя чувствую.
— А как это относится к моему уроку? Потерпи до перемены, потом доковыляешь до медпункта. И вообще, если тебе плохо, то могла бы и дома остаться.
— Меня мама отправила в школу.
— Ты мне еще и хамить будешь?! – Но… я же… — «Два» тебе за хамство!
Сука. Оценки ставят за знания, а не за хамство (которого, кстати, даже не было). Если бы мне не было так плохо, я бы с тобой еще поговорила…

…Ксения Викторовна закрыла дверь кабинета.
— Садись, Олеся. Нам надо поговорить.
Да что же за день сегодня такой?!
— Ты сегодня сама не своя. Мне сказала ваша учительница географии, что ты нахамила ей. Как классный руководитель, я должна в этом разобраться.
Я глубоко вздохнула. Как же больно…
— Тебя что-то беспокоит, это видно, — тихо продолжила Ксения Викторовна. – Я это заметила еще неделю назад. 
Какая же ты наблюдательная! Да, еще скажи, что ты не знаешь, что про меня говорят. Да об этом уже все учителя знают (судя по тому, что они ко мне стали холоднее относиться), да и лицеисты, не понижая голоса, во всю оскорбляют меня, на чем свет стоит.
— Расскажи мне, что происходит с тобой? Ты всегда была послушной и примерной, делала уроки, выполняла мои поручения вовремя. Ты не ограничивала себя в еде. Улыбалась. Светилась от счастья. А сейчас ты стала мрачной и замкнутой, учителя жалуются на твое плохое поведение, твои выходки на уроках опустили тебя в их глазах, к тому же, ты сильно резко стала худеть, а это вредно для твоего организма. Ты постоянно ходишь в наушниках, что запрещено правилами Лицея; не участвуешь в школьных мероприятиях, хотя раньше было наоборот. Мы недавно подготавливали стенгазету, а ты не принимала участия в этом! Ты сильно изменилась, Олеся.  И я не могу понять, что послужило этому.

Я не знала, что ответить. Сказать ей, что я чувствую? Сказать ей, что из-за одной моей нелепой оплошности я стала изгоем Лицея? Сказать ей, что не проходит и дня, чтобы я от чего-то не расстроилась и не пролила слез? Сказать ей,  что в мою душу ворвались грабители и устроили там кавардак? Сказать ей, что у меня болит живот вот уже два дня, чем доставляет мне большие неудобства? Сказать ей, что я мечтаю о сильнодействующих болеутоляющих таблетках вместо того, чтобы сидеть в этом классе после уроков и разговаривать с классной руководительницей, которая действительно не знает или просто притворяется, чтобы я сама все рассказала?

— Раз ты молчишь, то я буду вынуждена принять меры, — сказала Ксения Викторовна и поднялась. – Я хочу видеть твоих родителей сегодня в половину четвертого у себя в кабинете.

— Мама работает до девяти, она не сможет.

Ксения Викторовна вздохнула.

— Что же, тогда придется мне искать другой день, чтобы поговорить с ней. Если тебе не будет сложно, можешь вымыть доску и полить цветы? Ключ от кабинета на столе, отнеси его на вахту, уборщица уже не придет. И… Олесь, — она остановилась на половине пути. – Надеюсь, завтра ты придешь подготовленной.

Надеюсь, завтра я приду хотя бы живой…

3

Я не пойду. Нет и нет. И мне плевать, что сегодня четверг, что сегодня проверка отсутствующих. Я привяжу себя к кровати, но я не пойду в Лицей.

Мне было очень больно. Таблетки бессильны. Я не могла пошевелиться. Я не знала, что происходило с моим желудком. Неужели это из-за маленького кусочка рулета?

У мамы в комнате прозвенел будильник. О, нет. Сейчас она встанет и пойдет в мою комнату, чтобы разбудить меня. В этом нет надобности, я и так не спала с того момента, как меня разбудила резкая боль в животе, а это примерно с половины третьего ночи. 

Мама пошла в кухню, включила чайник. Потом неспешно дошла до ванны. Я слушала шум льющейся воды, мысленно продумывая диалог с мамой…

— Мне надоело выслушивать про твой больной живот, Олеся, — сказала мама, усаживаясь за руль. – У тебя месячные?
— Нет.
— Ты ела хоть что-нибудь?
— Нет.
— С ума сойти! – воскликнула она. – Ты не ела три дня и жалуешься мне, что у тебя болит живот! Я позвоню твоей классной и скажу ей, чтобы она заставила тебя есть в столовой.
— Мама, я не хочу есть…
— Что за глупости ты говоришь?! Конечно, хочешь! И ты обязательно сегодня поешь!
Мама была непреклонна. Она не хотела меня понимать. Ее, казалось бы, совершенно это не волновало.
— Алиса опять пошла пешком?

… — Олеся, поешь хоть немного, — умоляла меня Ксения Викторовна. – Твоя мама недавно позвонила мне и попросила, чтобы ты все съела.
— Ксения Викторовна, я…
— Хотя бы булочку, Безукова.
— Нет, — да что же это такое?!
Ксения Викторовна тяжело вздохнула.
— Я попрошу Свету, чтобы она не выпускала тебя из столовой, пока ты не доешь свой заказ. Мне пора на урок. Я предупрежу Игоря Анатольевича, что ты опоздаешь.
Отлично, теперь вдобавок ко всему надо мной стали издеваться по новому. «Теперь ей дают отдельное время, чтобы эта бегемотиха поела» или «Что, за 15 минут не нажираешься, жируха?» Спасибо вам, Ксения Викторовна. Кланяюсь в пол.

— Мне сказали, что ты не была готова к сегодняшним урокам, — похоже, кто-то разозлил мою классную перед тем, как она решила разговаривать со мной. Ее голос дрожал от плохо сдерживаемого гнева, глаза метали искры.  – К тому же, ты сбежала из столовой. Мне это надоело. Мало того, что ты насильно моришь себя голодом, не понимая, что анорексия – это плохо, так ты еще и перестала учиться. Хватит с меня. Я вчера тебя по-человечески попросила. Пора принимать меры. Я позвоню твоей матери, и мы с ней обо всем договоримся. Всего хорошего.

… Арго: Ты куда пропала?!
Анна:  Я очень плохо себя чувствую… У меня очень сильно болит живот.
Арго: «Праздничные» дни?)
Анна: Лучше бы они. Я не знаю, что со мной. Мне все хуже и хуже. 
Арго: А мама что?
Анна: Мама считает, что я все выдумала, чтобы в Лицей не ходить.
Арго: А в Лицее? Учителя ничего не замечают?
Анна: Может, заметили, просто делают вид, что нет… Особенно моя классная. Она вчера решила со мной поговорить «по душам». А мне было так больно, что я отказалась с ней разговаривать. Я сегодня мою маму вызвали в школу. 
Арго: Обалдеть…
Анна: А еще меня назвали анорексичкой. Видите ли, Ксении показалось, что я морю себя голодом. Да я просто есть не могу от боли.
Арго: К врачу тебе надо, милая. Прямо завтра с утра бери медкарту и вали в поликлинику. Если хочешь, я с тобой могу пойти.
Анна: Если я завтра смогу…
Арго: Ничего не знаю. Завтра в семь я зайду за тобой. Или буду ждать тебя возле твоего дома. Возьми полис, медкарту и паспорт.
Анна: Паспорт зачем?
Арго: На всякий случай.

Арго такая пунктуальная! В семь я посмотрела в окно и увидела Арго, быстро идущую к моему подъезду. Я поспешно оделась (насколько позволял мне изнывающий от боли живот) и уже собралась было уходить, как тут встретилась с мамой.
— Доброе утро, мама! – фальшиво веселым голосом сказала я, хотя самой хотелось выть от боли.
— Доброе. Куда собралась в такую рань?
— Я… эм… — тут на глаза мне попалась идущая в кухню Алиса, которая, видимо, встала минут пять назад. И вспомнила… — Я решила прогуляться до Лицея. Как это делает Алиса. А то ехать на машине уже надоело. Воздухом там подышать… Это, говорят, полезно! — и где я научилась так врать?

— Ну-с, юная леди, — спросила меня врач, беря в руки мою медкарту. – На что жалуемся?
— Очень сильно болит живот, — сказала я и содрогнулась от новой волны боли.
— Месячные?
— Нет.
— Когда в последний раз ела?
Я решила на этот раз не врать.
–Дня три-четыре назад. Мясной рулет. Только меня вырвало от одного кусочка. Потом мне было очень плохо, и я не стала рисковать.
Врач посмотрела на меня и призадумалась.
— И с того дня ты больше не ела?
— Нет, я только пила воду и чай.
— Мама таблетки давала какие – нибудь?
— Да, но они никак не помогали.
Да сделай ты уже что-нибудь, мне больно!
— Как самочувствие сейчас?
— Мне очень больно.
Врач предложила мне лечь на кушетку.
— Сейчас я буду тебе слегка давить на живот, а ты скажешь мне, где больше всего больно, хорошо?
Я кивнула, легла на кушетку и приподняла блузку. Врач положила теплую мягкую ладонь на живот.
В этот момент мне показалось, что к моему животу приложили раскаленное железо. Я судорожно вздохнула, что не осталось незамеченным. 
Врач передвинула руку на несколько сантиметров влево. Не так больно. Потом ниже. Тоже не больно. Потом на несколько сантиметров правее, ближе к пупку. О, черт, убери, убери!!! По моему еще одному судорожному вздоху она поняла, что тут тоже больно. Она передвинула руку еще правее. Не больно. Потом еще правее. Ничего. 
Тут врач дотронулась ладонью до живота, и мне опять стало больно. Врач кивнула и села за стол. 
— Полежи пока, — сказала она, за что я была ей безумно благодарна. Мне было очень больно, я не знала, смогу ли я встать вообще.
— Я выписываю тебе направление на УЗИ. Прямо сейчас езжай в городскую больницу и проси пропустить тебя без очереди. А потом сразу же езжай обратно сюда и проходи в кабинет, не стой в очереди. Думаю, понимающие люди есть, обойдется без ссор.
Я кивнула. Врач открыла мою медкарту и начала что-то быстро писать. Когда она закончила, она подошла ко мне и помогла подняться.

… — А что мама сказала, когда пришла вчера со школы? – спросила Арго, когда мы подходили к больнице.
— Она сказала, что Ксения Викторовна ненормальная, раз решила, что у меня анорексия, — ответила я. – Видите ли, я отказываюсь от еды в столовой, и, как она решила, не ем дома, плохо себя чувствую от недостатка еды и т.д. Правда, она на меня немного покричала, что я уроки не делаю и хамлю учителям, но не более.
— Ты и правда похудела, Олесь, — обеспокоенно сказала Арго. – Когда мы с тобой встретились, то ты была немного больше. Может, это от нервов?

Врач дала мне больничный. Через три – четыре дня я должна буду прийти к ней (или кто-то из членов семьи) за результатами анализов. Я не знала, буду ли я в том состоянии, чтобы ходить…
Мне становилось хуже. Меня тошнило, я не хотела есть. Я вообще не чувствовала голода. Я очень сильно хотела пить. За полчаса я выпила весь графин с водой, что стоял у меня в комнате. И самая дрянь, что опять наливать воду мне приходилось самой, мама спала, а я не хотела ее будить.
Всю субботу я провалялась в кровати, один на один с болью в животе. Я просто не представляла, что со мной. Была мысль, что я отравилась. Чем? Кусочком рулета? Я где-то читала, что когда долго не ешь, то желудок начинает переваривать сам себя, и возникает язва…
А может, у меня аппендицит? И мне будут делать операцию? Арго делали операцию, Алисе и еще трем моим одноклассникам. Что же, я согласна на операцию, лишь бы мне не было так плохо…

— Олеся, возникли некоторые вопросы относительно твоих анализов, — сказала врач, когда я в понедельник утром пришла к ней. – Если тебе не составит труда, то необходимо пройти УЗИ еще раз и сдать анализы.
— Что – то серьезное? – обеспокоенно спросила я.
— Мы не знаем… Нам надо убедиться.
… — Как они могут не знать, но при этом им надо убедиться? – возмущалась Арго, сидя возле меня на кровати. – Типичная женщина! Она не знает, но ей нужно убедиться!
— Арго… Я боюсь, что что-то серьезное…
— Да брось! – отмахнулась Арго. – Я не верю. Все будет хорошо, иначе быть не может! Просто какой-то сбой в организме, наверно. Ты лучше расскажи, как ты отмазалась вчера от воскресного обеда?

… — Олесь, — озабоченно сказала доктор. – Вторые результаты совпали с первыми. И… и они… как бы так сказать… подтверждают мои опасения…
— Что? Что там?! – у меня дрожали руки. Слезы сами стали подкатываться к горлу. Мне стало страшно.
— Я была бы не против, если бы ты прошла УЗИ в другой клинике. Возможно, у них оборудование дало сбой. Или же врачи неопытные. Прошу, сделай УЗИ в третий раз, но уже в другой больнице, которая возле 11 школы. И… И приди в следующий раз ко мне с мамой.
— Скажите мне, что… какие результаты?
Врач покачала головой.

В тот день, когда мне надо было идти к врачу, мне внезапно стало лучше. Я проснулась рано утром, еще до будильника, понимая, что что-то не так. Ах, да, меня больше не мучает боль в животе, которая не давала мне покоя все это время! Я в радостном настроении начала кружиться по комнате в наушниках под песню группы Dead By April – Dreaming. Господи, хоть бы мне так хорошо было всегда, и опасения врачихи не оправдались (какими бы там страшными они не были).

...Арго: Ну, что там врач сказал?
Арго: Почему ты молчишь?
Арго: Олеся, черт побери!
Арго: Олеся!
Арго: Я же вижу, что ты читаешь!
Арго: Я сейчас обидку кину!
Анна:  Тебе не понравится то, что я тебе сейчас сообщу…
Арго: Говори давай, я готова ко всему!
Анна: Нет шансов на лечение… Вылечить меня почти невозможно… Все запущенно…
Арго: Что  у тебя?!
Арго:  ОЛЕСЯ!!!
Арго: Когда-нибудь я убью тебя!!!
Анна:  У меня рак.
По затянувшемуся молчанию Арго я поняла, что она не была к этому готова.
Никто не был к этому готов.